Он знал про крест, он знал про боль,
И про предательство Иуды;
Всю жизнь Он на Голгофу шел,
Сквозь тяжести земные груды.
Дрожали перед ним цари —
Те, что исчезли словно в дыме;
А он над душами царил,
И, до сих пор, царит над ними.
Тогда верх захватило зло:
Он был распят над головами.
В умы людей вошел разлом,
Сердца их опалило пламя.
Прошел поток бурливых дней,
А память о Христе оставил,
Что тяжкой гибелью своей,
Величие Отца прославил.
Кому-то хочется Христа
Распять опять, и в наше время:
Затея — как всегда пуста —
На камни брошенное семя.
В ГРЯЗИ
Какая-то доска у лужи
Лежала - втоптанная в грязь.
С полмесяца еще до стужи,
А там зимы наступит власть.
По той доске народ копытил
В сельпо, чтоб крепкого набрать;
Потом назад шел сельский житель
Общаясь: «Мать-да-перемать».
А на пригорке церковушка
Без купола и без креста.
Молилась ветхая старушка
На полустертый лик Христа.
Мчит по селу поток сивушный,
Мужицкий рык и бабий вой —
«Когда бы не было так скучно,
Тогда бы не было тавой!»
Мужик с утра глядит вороной,
Про опохмел лишь говоря...
А та доска была иконой
Во время Батюшки-царя.
* * *
Я много что любил на свете,
Перечислять — досуга нет, —
Вот этих ив густые сети,
Душистых трав цветущий плед;
Вот эту тропку полевую,
И поля каждый колосок,
И речку светлую, живую,
Чуть влажный берега песок.
Любил лугов ноябрьских выбель,
Любил сентябрьскую межу...
Я жизнь любил во всяком виде;
Там спросят — так я и скажу.
* * *
Так было, есть, и будет так, всегда,
И это переходит в век из века
Микробы осаждают города,
А город носит имя человека.
Ну что микроб? Его не разглядеть,
Не угостить отличной мухобойкой,
А он тебя сумеет так нагреть,
Уверенно, увесисто и бойко.
Микробы носорога бросят в дрожь,
Набросившись голодной, дружной стаей…
Такой бывает маленькая ложь,
И мамонта лохматого достанет.
|
